Про адаптацию

Мне кажет­ся, все мои замет­ки о поезд­ках в Аме­ри­ку, это и есть рас­сказ про адап­та­цию, мою и моих детей. Чело­век посто­ян­но ко все­му адап­ти­ру­ет­ся. В Рос­сии дом, рабо­та, забо­та о маме. Потом вдруг надо было адап­ти­ро­вать­ся быть нера­бо­та­ю­щим пен­си­о­не­ром, при­вы­кать жить одной. В шта­тах при­вы­каю жить в семье. Здесь мне ко все­му надо было при­вык­нуть, как открыть кран, как поль­зо­вать­ся кон­ди­ци­о­не­ром, как вклю­чать посу­до­мо­еч­ную и сти­раль­ную машин­ки, где что лежит, в каком мага­зине что поку­па­ют, даже к над­пи­сям на упа­ков­ках надо при­вы­кать.

Когда пер­вый раз при­е­ха­ла, на всё смот­ре­ла с широ­ко откры­ты­ми гла­за­ми. Сей­час к быто­вым вещам при­вык­ла. Но всё рав­но про­цесс адап­та­ции — он бес­ко­не­чен для чело­ве­ка, кото­рый родил­ся и вырос в дру­гой стране. Что­бы окон­ча­тель­но адап­ти­ро­вать­ся в стране, надо родить­ся и вырас­ти в ней. Валя отлич­но гово­рит по-англий­ски, она закон­чи­ла здесь кол­ледж с отли­чи­ем. Они с Леви чита­ют по-англий­ски, смот­рят филь­мы на англий­ском язы­ке, обща­ют­ся с аме­ри­кан­ца­ми, но и то, они всё ещё не счи­та­ют себя адап­ти­ро­ван­ны­ми.

Про­цесс адап­та­ции — он бес­ко­не­чен для чело­ве­ка, кото­рый родил­ся и вырос в дру­гой стране

Когда при­ез­жа­ешь в дру­гую стра­ну, адап­та­ция идёт гораз­до быст­рее, чем чело­век моло­же. Вот Марик, мне кажет­ся, уже пол­но­стью адап­ти­ро­ван в этой сре­де. Он здесь уже про­жил по вре­ме­ни боль­ше, чем в Рос­сии. Одна­жды, перед его отъ­ез­дом в шта­ты (ему было года три), я гуля­ла с ним на набе­реж­ной и там была жен­щи­на с шести­лет­ним вну­ком. Я смот­ре­ла на это­го ребён­ка, и он мне казал­ся стран­ным. Вро­де взрос­лый, здо­ро­вый, смыш­ле­ный ребё­нок, но пред­ло­же­ния стро­ил как-то стран­но. Это теперь я думаю, что он про­сто вырос в дру­гой стране. Так, навер­ное, и Марк смот­рел­ся бы сей­час в Рос­сии.

Недав­но гово­рит: «Я поис­поль­зо­вал свои слё­зы по ника­кой при­чине». Или «Ой, пло­хо выприн­те­лось» (рас­пе­ча­та­лось). Леви назы­ва­ет этот язык «рун­глиш». Как-то при­хо­дит из шко­лы с рас­пи­сан­ны­ми фло­ма­сте­ром рука­ми. Я гово­рю: «Фу, как тату­и­ров­ки у заклю­чён­ных. У нас в стране такие дела­ют в тюрь­мах» (хотя уже и не толь­ко в тюрь­мах). А он: «Знаю, знаю. Они пишут — люб­лю маму». (Не забу­ду мать род­ную 🙂 ). А вооб­ще он гово­рит чисто, без акцен­та, но допус­ка­ет стран­ное постро­е­ние фраз.

Про­дол­жаю ходить на англий­ский по сре­дам, но что-то обу­че­ние идет туго. Рань­ше у нас была такая хоро­шая учи­тель­ни­ца. Она как-то уме­ла раз­го­во­рить нас, и сама стро­и­ла пред­ло­же­ния так, что её лег­ко было пони­мать. При­но­си­ла нам инте­рес­ные упраж­не­ния. Но она была в Ари­зоне вре­мен­но два года и вер­ну­лась к себе домой в дру­гой штат. Теперь с нами зани­ма­ют­ся два мужи­ка. У одно­го нет опы­та, а дру­гой гово­рит быст­ро и буд­то у него каша во рту. Я их пло­хо пони­маю. Всё рав­но пока хожу, но чув­ствую, что тер­пе­ние моё под­хо­дит к кон­цу и боль­ше поль­зы будет от заня­тий дома online.